Владимир Малик - Посол Урус-Шайтана [Невольник]
— Слезай, эфенди! — приказал передний, великан с чёрным, рябым, не то от оспы, не то от окалины, лицом. — Приехали!
Звенигора спрыгнул на землю, но не успел он наградить парой-тройкой тумаков нападающих, как его обезоружили и связали за спиной руки. Яцько стоял сбоку — о нем все забыли. Заметив, что на него не обращают внимания, паренёк потихоньку отступил к обочине и юркнул в кусты.
Не дав Звенигоре опомниться, ему накинули на шею аркан и потащили вверх по еле заметной лесной тропинке.
Поднимались долго. Сзади вели коня. Впереди и по бокам шла стража с пиками.
Наконец отряд добрался до небольшого горного озера. Здесь, на берегу, сновало много вооружённых людей. Под скалами стояли серые шатры, покрытые кошмами. Горели костры. Над ними на треногах висели казаны.
Посреди поляны, перед пещерой, сидело на цветном ковре несколько человек. Звенигору подвели к ним. Они с интересом осмотрели его богатую одежду и оружие, которое воины положили перед ними на ковёр.
— Кто ты? — обратился к Звенигоре чернобородый мужчина средних лет, судя по одежде и оружию главный здесь.
— Сначала развяжите, — мрачно сказал Звенигора, чувствуя, как немеют туго затянутые руки.
Чернобородый кивнул охране, и кто-то кинжалом разрезал верёвки.
— Кроме того, я хотел бы знать, к кому я попал и на каком основании меня задержали.
— Эфенди, у тебя, очевидно, аллах отнял разум! — повысил голос Чернобородый. — Твоё время спрашивать прошло. Теперь отвечай, кто ты? Как твоё имя?
— Я невольник, — ответил Звенигора. — Запорожский казак.
— О! — Чернобородый многозначительно поднял указательный палец. — Я же сказал, что эфенди со страха утратил разум или насмехается над нами. Но хитрит он напрасно! Ведь его имя выбито на этом оружии, которое отобрали у него мои воины. Не так ли, достопочтенный эфенди Ферхад?
— Я не Ферхад… — начал было Звенигора, но Чернобородый перебил его:
— Сказки нам не рассказывай! Уж если ты вздумал дурить нас, Ферхад, то придумай что-нибудь более похожее. Какой же простак поверит тебе, что у беглеца-невольника будет в распоряжении чистокровный конь, дорогое оружие, прекрасный наряд да в придачу туго набитый динарами и курушами[63] кошелёк?
«Что ему ответишь? — подумал Звенигора. — Что я убил Ферхада и забрал его вещи? Но кто знает, как посмотрит на это Чернобородый… Не прикажет ли повесить за убийство?.. Однако настаивать на своём, не объясняя, откуда у меня вещи и оружие Ферхада, тоже опасно… Куда ни кинь, всюду клин… Лучше говорить правду!»
— Я убил Ферхада и воспользовался его вещами, — сказал Звенигора. — И если вы хотите судить меня, то судите за мою вину, а не за чужую.
— Это что-то новое, — насмешливо промолвил Чернобородый и обратился к своим помощникам: — Как, друзья, поверим ему на этот раз?
— Я поверю ему только после того, как он окажется в петле, собака! — выкрикнул рябой великан, что руководил нападением на дороге. Он зло взглянул на Звенигору опухшим после стычки глазом.
— Я тоже не верю, — вставил один из тех, что сидели на ковре рядом с Чернобородым. — Мы все слышали о жестокости Ферхада. Теперь узнали о его лживости… Я предлагаю допросить его с огнём. Посмотрим, что запоёт спахия, когда станцует босыми ногами на раскалённой жаровне…
— Да! Да! — закивали головами остальные. — Допросить с огнём!
Звенигора побледнел.
Чернобородый хлопнул в ладоши — к нему подбежал молодой воин, что стоял вблизи на часах.
— Принеси жаровню!
Вскоре принесли жаровню с горящими углями и кузнечными принадлежностями — клещи, молоток, широкую железную полосу. К жаровне подошёл великан с подбитым глазом, положил железную полосу в жар.
— Ну, сейчас Ахмет Змея заставит его заговорить! Он развяжет ему язык! — послышались голоса.
Звенигора рванулся из крепких рук стражи, но его ударили чем-то тяжёлым по голове, а на шею накинули петлю аркана
«Ну вот, — подумал, — попался как кур в ощип. Попробуй теперь, освободись!»
— Начинай! — приказал Чернобородый.
Звенигору подтянули арканом к жаровне.
— Стойте, стойте! — закричал он. — Клянусь, я не Ферхад! Я запорожец! Невольник!..
— Прижгите его! Он быстро запоёт по-другому! — выкрикнул кто-то из свиты Чернобородого.
Ахмет Змея схватил клещами раскалённую полосу и приблизил её к ногам Звенигоры. На лице кузнеца, почерневшем от въевшейся копоти, на миг промелькнула растерянность.
Ему впервые приходилось пытать человека, и он не освоился ещё со своей новой обязанностью. Но за ним следили властные взгляды Чернобородого и других главарей отряда: они заставляли, приказывали. И кузнец, зажмурив глаза, медленно приближал раскалённое железо к живому человеческому телу…
Но тут раздался пронзительный крик. Клещи дрогнули, и полоса упала на землю.
Через толпу воинов прорвался оборванный, замурзанный мальчонка, изо всех сил оттолкнул Ахмета Змею и упал на ноги Звенигоры.
— Не троньте! — крикнул он. — За что вы его?
Это был Яцько. Голубые глаза мальчика с ужасом смотрели на раскалённое железо. Левой рукой он обхватил ноги Звенигоры, а правую поднял, словно защищаясь от удара.
Ахмет Змея, устыдившись своего слабодушия, поднял над пареньком здоровенный кулак. Но Чернобородый остановил его:
— Подожди. Подними этого оборвыша. Кто он такой?
Паренька поставили на ноги. Яцько быстро затараторил:
— Да посмотрите сами — это невольник! Мой друг Арсен Звенигора! Он был невольником Гамид-бея и убежал от него. Взгляните на его руки и ноги, на них ещё следы кандалов!..
Он, вспомнив, как это сделал Ферхад, быстро поднял рукав Звенигоры. Все увидели багровые следы выше запястья. Переглянулись. Чернобородый воскликнул:
— Гнев аллаха на ваши головы! Что все это значит?..
— Только то, атаман, что ты чуть не ошибся, приказав испытать меня огнём, — ответил Звенигора, поняв, что от пыток спасён. — Этот мальчик — пастух Ферхада. Он может рассказать, как я убил его хозяина.
Но ни Яцьку, ни самому Звенигоре больше не пришлось защищать себя. На поляне вдруг поднялся шум, раздались крики, и к Чернобородому подъехал всадник в сером джеббе и голубой чалме, затенявшей лицо. Он спрыгнул на землю и поздоровался:
— Салям!
— Салям! Пусть бережёт тебя аллах, Бекир! — поднялся Чернобородый. — Какие новости?
— Мы перехватили посланца Гамид-бея к паше. Гамид-бей просит для охраны своего замка отряд всадников. А пока вооружил слуг, усилил охрану и не высовывает носа из своей берлоги. Мне удалось заслать в замок под видом прислуги одну женщину, которая передала, что моя дочка Ираз там, да продлит её дни аллах! Она сообщила также, что сегодня ночью сбросит из окна восточной башни камень, к которому будет привязана верёвочная лестница…
